72 / 370
70
«В школе сейчас у нас, в Ленинграде, да и в других местах, из которых у меня
имеются сведения, трудно работать. Преподаватели изнемогают, изнашиваются, теряют
вообще радостное, творческое отношение к работе, лучшей из возможных работ…»
(Соловьевич, Ленинград).
Будучи столь единодушны в оценке положения, все авторы согласны с теми
требованиями, которые они предъявляют к школьному воспитанию в утверждении тех
методов, которые естественно напрашиваются в результате нашей самокритики: единый
школьный коллектив преподавателей и учеников, разукрупнение школ – гигантов, усиление
воспитательного центра, бескомпромиссное требование к ученику, воспитание воли и
ответственности, твердый режим и дисциплина, система наказаний, активизирование
общественного мнения в школе и самоуправление, большая связь школы с общественной
жизнью страны.
В письмах находится очень много ценнейших мыслей по отдельным деталям
школьной работы, привести которые полностью в настоящей статье мы не имеем
возможности, но многие из них требуют самой серьезной и внимательной проработки.
Между прочим, многие авторы указывают на явные перегибы в деле борьбы за
успеваемость. Перегибы эти заключаются в бюрократическом омертвлении самой идеи
соревнования, в увеличении исключительно цифровыми результатами и сводками,
создающими почву для развития очковтирательства, для глубокого, самого настоящего
развращения ученика и целых классных групп.
Другие обращают внимание на то, что боязнь педологии иногда принимает нелепую
форму: отрицают возможность лени у ребенка, боятся говорить об изучении ребенка,
игнорируют действительно средние или небольшие способности у того или у другого
ученика, не допуская даже мысли о том, что в некоторых случаях полезно и необходимо
оставить ребенка на второй год.
Эти замечания совершенно справедливы. Нет более диалектичной науки, чем
педагогическая наука. Никакое дело не требует от работника такой оперативной гибкости,
как работа учителя. Поэтому какие бы то ни было шаблоны по отношению к отдельному
ученику совершенно недопустимы. Это, конечно, вовсе не обозначает, что школа должна
обратиться в распыленное собрание «индивидуальных подходов», ничем не объединенных,
как это часто наблюдается в настоящее время. Борьба за образцовую советскую школу
должна быть борьбой не за шаблонный «неукоснительный метод», а за настоящий советский
стиль в нашей школе.
Как это ни печально, а приходится констатировать: наша педагогическая мысль до
сих пор не удосужилась применить в школьной работе формулу товарища Сталина о новом
стиле работы.
В чем состоит характерная черта этого стиля? Каковы его особенности? Этих
особенностей две: русский революционный размах и американская деловитость.
В согласии со всеми многочисленными лицами, отозвавшимися на статью в «Правде»,
мы утверждаем, что раздумье над формулой т. Сталина, проведение ее в жизнь, в каждом
нашем педагогическом движении, в каждом нашем организационном мероприятии этого
программного положения позволит нам поставить нашу школу на высоту, совершенно
недосягаемую, в сравнение с которой не может идти никакое буржуазное школьное
новаторство:
«Русский революционный размах является противоядием против косности, рутины,
консерватизма, застоя мысли, рабского отношения к дедовским традициям. Русский
революционный размах – это та живительная сила, которая будит мысль, двигает вперед,
ломает прошлое, дает перспективу. Без него невозможно никакое движение вперед».
Но он имеет все шансы выродиться в пустую, «революционную» маниловщину, если
не соединить его с американской деловитостью в работе. Примеров такого вырождения хоть
отбавляй.