129 / 176
127
превышающей норму «враждебности». При этом показательно, что такого
рода результаты были констатированы нами как в 2001-2002 гг., так и в
2014-2015 гг.
Что же касается гендерной специфики в характере проявления
деструктивных тенденций подростков, то по большинству выделенных
в опроснике шкал средние значения показателей в группе девочек
порядком превышали аналогичные показатели в группе мальчиков.
Особенно ярко это прослеживается в отношении «чувства вины» (Хд=6,6
против Хм=4,4 в 2001-2002 гг., достоверно значимые гендерные различия
на уровне p≤0,05 и Хд=6,9 против Хм=3,8 в 2014-2015 гг., достоверно
значимые гендерные различия на уровне p≤0,01), «вербальной агрессии»
(Хд=8,6 против Хм=7,8 в 2001-2002 гг. и Хд=8,8 против Хм=7,1 в 2014-
2015 гг., достоверно значимые гендерные различия на уровне p≤0,05) и
«раздражения» (Х=6,1 против Х=5,6 в 2001-2002 гг. и Хд=6,7 против
Хм=6,1 в 2014-2015 гг.). В свою очередь по другим шкалам («косвенная
агрессия», «негативизм», «обида», «подозрительность») гендерные
различия минимальны либо отсутствуют, за исключением «физической
агрессии», где наблюдается прямо противоположная тенденция, а именно:
доминирование агрессивных проявлений с применением силы у
мальчиков-подростков (и в 2001-2002 гг., и в 2014-2015 гг. достоверно
значимые гендерные различия на уровне p≤0,01). Однако в целом, и по
индексу враждебности, и по индексу агрессивности средние значения
показателей у девочек и мальчиков примерно одинаковые и не достигают
уровня статистической значимости ни в нашем первом исследовании, ни
во втором. Иными словами, несмотря на то, что девочки-подростки
испытывают на порядок более сильное чувство вины, у них вместе с тем
отмечается и гораздо ярче выраженная по сравнению с мальчиками
деструктивная тенденция вербального поведения, тогда как у подростков
мужского пола при достаточно низких показателях чувства вины
наблюдается склонность к более частым проявлениям физической
агрессии.
Таким образом, обобщая результаты выполненного нами
исследования, мы можем отметить, что наши гипотезы нашли свое
подтверждение. При этом, ссылаясь на полученные фактические данные,
мы считаем вполне справедливым говорить о том, что уже на протяжении,
по крайней мере, двух десятилетий социальные феномены насилия и
агрессии являются одним из значимых факторов социализации