120 / 186
118
Беньямина, которую невозможно назвать механической реакцией на
отмеченные внешние события или чье-то интеллектуальное влияние. «Не
принимая те способы, которыми культура может функционировать как
смягчение травмы, он пытается заставить читателей полностью ощутить
произошедшее, встретить его лицом к лицу, дабы противостоять его
глубинным истокам. Вместо создания ‘психологического щита’ от травмы
в духе Фрейда Беньямин стремился лишь снизить остроту боли, чтобы она
не вызвала онемения. <…> Беньямин отказывается от поиска некоего
символического равновесия через процесс коллективной скорби, которая
призвана ‘проработать’ горе (grief)»
364
. Многочисленные существующие
трактовки этой позиции Беньямина, по мнению Джея, несколько
нивелируют ее специфику, делая акцент на влиянии Бодлера (К. Ньюмарк),
Фрейда (К. Карут и Ш. Фелман), иудейской традиции (Г. Шолем,
Дж. Мелман), гегельянства (Дж. Роуз) или антигегельянства (Л. Берсани).
На самом же деле важность идеи Беньямина об одновременной работе
скорби и меланхолии состоит именно в отказе от примирения этих
«силовых полей».
«Надежды Беньямина на Спасение так трудно понять потому, что
они укоренены не только в желании преодолеть травму самоубийства его
друга и воскресить мертвых или, по крайней мере, достичь антивоенных
целей, ради которых они умерли. Я полагаю, что его модель Спасения
парадоксальным образом основана на уроках самой травмы. <…> В
некотором смысле и эстетический, и а-эстетический ответ [на травму]
упускают нечто важное в своем поспешном стремлении преодолеть боль.
Иначе говоря, оба они слишком поверхностны в попытке примирить
непримиримое. Внутренняя противоречивость травмы была отмечена еще
Фрейдом, который, как пишет К. Карут, понял, ‘что воздействие
травматического события лежит именно в его запаздывании, в
невозможности его однозначной локализации, в его постоянном выходе за
рамки какого-то определенного пространства и времени. <…> Травма не
является просто однократным опытом события. Скорее сами события в
силу своей травматичности обретают силу в этой темпоральной отсрочке’.
Искупительные фантазии Беньямина <…> и темпорально дизъюнктивны.
Поддерживая некое стереоскопическое время диалектического образа, они
несут в себе генерированный травмой опыт запаздывания времени. <…>
Понятие памяти [
Gedachtnis
] у Беньямина сохраняет это разделение между
364
Jay M.
Refractions of Violence. Routledge, 2003. P. 13-14.