78 / 186
76
разных дискурсов носила достаточно противоречивый характер. Диксон
выступает категорически против идеи линейного прогресса и
поступательной секуляризации: речь идет в равной степени о замещении и
частичной апроприации базовых установок христианской концепции
страстей психологической наукой модерна, которая добилась
преобладания лишь во второй половине XIX в.
233
Более того,
«теологический и философский дискурсы о душе и духе/разуме [mind] не
исчезли — они не были полностью вытеснены или стерты»
234
. В ходе этой
борьбы позитивистской психологией был сконструирован специфический
«сплав» или спектр аксиом: сексуальное желание и ревность, ужас и
жестокость, чувство прекрасного и стремление к справедливости,
искренность и деликатность провозглашались однородными явлениями
именно в качестве эмоций. «Именно отход от традиционного понимания
страстей (а не влияние этих взглядов) привел к созданию категории
эмоций, воспринимаемых как оппозиция разуму, интеллекту и воле»
235
.
Критика позитивистской психологии эмоций у Диксона
предполагает отказ от монизма и возвращение к идее гетерогенности
ментальных состояний
236
. Впрочем, на первом плане для него оказывается
не онтологическая проблематика (гетерогенность самой психики), но
гносеологические моменты (неоднородность дискурса). Диксон выступает
существующей души. [Господство] страстей являлось знаком или симптомом
непокорства падшей души, тогда как привязанности казались просвещенным
движением целесообразной воли. Привязанность и милосердие воспринимались как
движения души, сопричастной Святому Духу. В центре спектра находились
принципиально ‘а-теологические’ взгляды Просвещения – наполовину морального,
наполовину духовного знания, в котором страсти и привязанности оказывались
автономными компонентами сотворенной по божественному замыслу человеческой
машины. Они воспринимались как самостоятельные агенты, а не посредники; как
движущая сила, а не как движение или перемещение; как режим восприятия, а не как
отдельные действия. Преобладающей методологией при этом была индуктивистская
интроспекция своего собственного сознания [mind]. На секулярном конце спектра были
нейрофизиологический редукционизм, эволюционизм и протобихевиористское
понимание эмоций».
Dixon T.
From Passions to Emotions. Р. 233.
233
Символом победы позитивизма, по мнению Диксона, стала публикация «О
выражении эмоций у человека и животных» Ч. Дарвина (1872) и «Что такое эмоция?»
У. Джемса (1884).
234
Dixon T.
From Passions to Emotions. Р. 21.
235
Ibid. Р. 3.
236
С этой точки зрения, само понятие «эмоциональных сообществ», предлагаемое
Б. Розенвейн применительно к раннему средневековью (
Rosenwein B.
Emotional
Communities in the Early Middle Ages.
Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 2006),
представляется несколько презентистским.