102 / 166
100
Ты был мне престол, простор –
Тем был мне, что морю толп
Еврейских – горящий столп!
Так будь же благословен –
Лбом, локтем, узлом колен
Испытанный, – как пила
В грудь въевшийся – край стола!
Перед нами гимн поэта своему труду, своему призванию, от которо-
го невозможно отказаться и которое оказывается единственной успешной
защитой от всех «мирских соблазнов» и «низостей» жизни.
Приём постепенного и неуклонного обогащения основного образа
смысловыми оттенками путём нарастающего потока перифразов, каждый
из которых разворачивается в некий микрообраз, здесь применён с поко-
ряющим мастерством. Письменный стол уподобляется и верному спутнику
– «по всем путям», и охраняющему от досужего любопытства «шраму», и
выносливому «вьючному мулу», и строгому зеркалу, и даже доскам при
жизни заготовленного гроба и волнам, заливающим морской берег (по-
немецки штранд). Очень выразительно сравнение письменного стола с ог-
ненным столпом, в образе которого Бог, по преданию, указывал путь евре-
ям при исходе из Египта.
Кованый четырехстопный ямб с исключительно мужскими рифмами,
обилие обращений и благодарностей с восклицательным знаком создают
атмосферу своеобразного благодарственного гимна и в то же время пере-
дают поистине несгибаемую волю к творчеству и неистребимое чувство
долга, присущее автору. Особую смысловую ёмкость стиха обеспечивают
многочисленные эллипсисы – пропуски легко восстанавливаемых элемен-
тов высказывания (например, «...всем низостям – наотрез!»), переносы
(enjambements); изысканно не закончено одно из самых сильных сравне-
ний:
Так ширился, до широт –
Таких, что, раскрывши рот,
Схватясь за столовый кант...
Многоточие передаёт необъятность открывающихся поэту про-
странств, и особенно сильно звучит после этой оборванной фразы удар
«волны» следующей строки:
– Меня заливал, как штранд!