Диалог поэзии и живописи в литературном образовании без нуме

воле) покинет Россию. Петербург настолько дорог Бродскому, что он

практически отказывается от возможной собственной славы – пусть его

осенит земная слава родного города.

Если же мечта поэта (умереть в своем городе) каким-то чудом осу-

ществится… Об этом третья строфа. Всё умолкнет. Живая мгновенная кар-

тина ночной Невы – «только черный буксир закричит…» Благодаря оборо-

ту «исступленно борясь с темнотою», с помянутым буксиром отождеств-

ляется сам поэт, его посмертный голос. Ощущение вечного движения жиз-

ни, продолжающейся и за смертным порогом, закрепляется эпитетом «ле-

тящая ночь».

У читателя правомерно возникает вопрос: к кому относится словосо-

четание «эта бедная жизнь»? Чья она? Поэта? Только на первый взгляд.

Ведь в этой строфе поэт уже

вне

«бедной жизни», осталась лишь его «по-

смертная правота», обручающаяся в вечности с бессмертной красотой го-

рода. Получается, что имеется в виду наша обычная, смертная, бедная по-

вседневность. Пусть хотя бы ночь смерти поэта «обручит» это преходящее

бедное бытие с вечностью – с вечной

красотой

города и неумирающей по-

этической

истиной

Какая несокрушимая вера в свое призвание! Какая подспудная го-

товность встретить всё – неверие, поношение, изгнание, забвение. И какая

трагическая уверенность в том, что подлинное понимание и признание

придут лишь за смертным порогом. По своей эмоциональной окраске эта

уверенность далека от ликующего пушкинского:

Нет, весь я не умру! Душа в заветной лире

Мой прах переживет и тленья убежит…

Кстати, «кривоногий мальчик» из первой строфы, погибший в «го-

лубиных» (сизо-голубых) кавказских горах, – это, конечно, Лермонтов, и

назвать его так «в этом горьком и трогательном контексте… возможно бы-

ло, лишь ощущая роковую связь с ним»

. Здесь сказывается некое пред-

чувствие собственной трагической судьбы – вспомним деепричастие «вто-

ря». Эпитет «кривоногий»

явно входит в дискурс будущего Бродского, ха-

рактерная черта поэтики которого – сплав разнородных лексических пла-

стов. Отрицательная семантика прилагательного «кривоногий»

(хотя и

полностью соответствующего реальной внешности Лермонтова) смягчает-

ся ласковым существительным «мальчик», а звук Л объединяет существи-

тельное «мальчик»

и прилагательное «голубиные», которое, кроме семан-

тики цвета, имеет и семантический множитель «кроткие». Все словосоче-

тание оставляет чувство щемящей жалости к безвременно погибшему ве-

ликому поэту и в то же время напоминает о молодости самого автора сти-

хотворения.

Гордин Я.А. В сторону Стикса. Большой некролог. М., 2005. С.39.