93 / 166
91
«для уснувшей Земли» наступает
ночь
– пора забвения и смерти, для героя
продолжает сиять «огневое светило», приносящее обновление и духовный
подъём, а далекие очертания «выси дремлющих гор» становятся всё более
зримыми. Наверху героя ждёт неясная симфония звуков («И какие-то зву-
ки вокруг раздавались...»), что знаменует его полное слияние с высшим
миром. Позднее Ал.Скрябин, вдохновлённый опытом символистской поэ-
зии, пытался воплотить в своих музыкальных сочинениях те космические
звучания, о которых пишет Бальмонт.
Величественная картина, воссозданная в стихотворении, уходит кор-
нями в романтические представления о гордом одиночке (ср. у Лермонто-
ва: «Выхожу один я на дорогу...»), бросающем вызов привычным земным
установлениям. Но здесь лирический герой вступает в противоборство уже
не с обществом, а со вселенскими, космическими законами, и выходит по-
бедителем («Я узнал, как ловить уходящие тени...»). Тем самым Бальмонт
косвенно намекает на богоизбранность своего героя (а в конечном счёте и
на свою собственную богоизбранность, ведь для старших символистов, к
которым он принадлежал, была важна мысль о высоком, «жреческом»
предназначении поэта).
Однако стихотворение покоряет сегодняшнего читателя, главным
образом, не своей идеей, а чарующей пластикой, музыкальностью, которая
создаётся волнообразным движением интонационных подъёмов и спадов
(вы, конечно же, обратили внимание на постоянные повторы фраз, точные
и варьирующиеся), трепетными переливами звуковой структуры (особую
нагрузку несут шипящие и свистящие согласные, а также сонорные Р и Л),
наконец, завораживающим ритмом четырехстопного анапеста (в нечётных
строках он утяжелён цезурным наращением).
Этому стихотворению коррелирует созданная через 15 лет «Сказка о
замке» замечательного литовского живописца М.Чюрлёниса (илл. 138): та
же космическая фантастичность сюжета и деталей, та же приглушенная
красочность и певучесть линий – и то же устремление ввысь «по дрожа-
щим ступеням», заканчивающееся торжествующей победой «огневого све-
тила».
г) О.Э.Мандельштам. Ленинград (1930) – П.А.Мансуров. Мираж
(1918).
Ленинград
Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухлых желёз.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,