30 / 110
28
Ив. Шмелев поэтизирует в Мише черты христианской кротости,
духовной возвышенности, открыто соотнося его образ со знаковыми
фигурами, высшими символами русского православия: «Между березками,
у пруда, показался тонкий, высокий юноша, весь в белом. Он шел,
скрестив на груди руки, смотрел на небо. Когда приблизился, я поразился,
до чего прозрачно и светло восковое лицо его, совсем сквозное, словно с
картины Нестерова, – до чего далек от земли его устремленный в
пространство взгляд. Светлые волосы – светлый лен – вились по его
щекам, и был он похож на Ангела, что имеется на иконах “Благовещения”.
Был он босой, в парусиновых брюках и в белой холстяной рубахе, без
пояска» [2, с.104].
Финал рассказа исполнен веры и надежды героев его. «Святыми»
называет старик Семен Устиныч поля, по которым идти им с Мишей.
И повествователь, вновь обращаясь к иконописной цветописи, рисует
«удивительно лучезарный день, блеск осенний» в день своего отъезда,
и признается, что и в душе его «был блеск» [2, с.106]. «Лаской прощанья
светило русское солнце, и – не прощалось. И золотившиеся поля ласково
говорили – до свидания» [2, с.106]. А когда рассказчик «пошел прямиком,
полями, по размахнувшемуся далеко взгорью», «по его золотому краю, на
высоте, на голубиного цвета небе, белели человеческие фигуры, светились
в блеске» [3, с.106].
Мотив расставания, а не прощания, так тонко интонированный здесь,
связан, несомненно, для Шмелева с его надеждой на возрождение святости
на «святых полях» России, создающей таких подвижников и – тех, кого
облагораживает их подвиг, – ведь дал же «удостоверение безопасной
личности» Мише сам матрос Забыкин, который убивал, как в воду плевал.
Так звучит в этом рассказе ключевая для всего творчества Ив. Шмелева
тема жажды праведности, издревле живущая в душе русского народа, как
основная идея русской ментальности, – гениально это воплотится в
автобиографических книгах писателя. Он пишет именно Святую Русь на
своих художественных полотнах, больших и малых.
Современный исследователь В.Н. Топоров справедливо утверждает,
что на своем историческом пути Святая Русь «обрела великие духовные
ценности – святых людей, святое слово, святые образы – образа (иконы),
устремленность к святому и верность ему, открытость будущему,
мыслимому как торжество святости» [4]. Полагаем, Ив. Шмелев являет
редкий в нашей литературе пример верности художественного