94 / 110
92
Знакомство с этим наследием убеждает, прежде всего, в следующем.
К.Д. Бальмонт к этому времени органически пришел к православному
миросозерцанию. Несмотря на его огромный интерес к культурам разных
народов и прекрасное знание их, – хорошо известны способности
Бальмонта к иностранным языкам, – поэт в эмиграции особенно остро
ощущал себя именно
русским поэтом
, глубоко привязанным к своей
родине. Эти аскиологические основы и заложили фундамент того пиетета,
с которым Бальмонт относился к Шмелеву.
Масштаб личности И.С. Шмелева для Бальмонта измеряется меркой
национальных духовных ценностей, – и это невозможно переоценить.
Трудно переоценить и необычайную теплоту, которой пронизано все, что
написано Бальмонтом о Шмелеве.
Вот, к примеру, одно из первых стихотворений Бальмонта,
обращенных к Шмелеву:
ИВАНУ ШМЕЛЕВУ
Ты Русский – именем и кровью,
Ты Русский – смехом и тоской,
Хозяин слову и присловью.
Но мы здесь – песня за рекой:
К далеким зыблем звук тугой.
Но слышит кто-то нас Другой.
В свой час Он кликнет к нам
с любовью:
«Пора. Пришел возврат домой,
В наш верный край, в дом Отчий мой» [1].
Через именование
русским
Ивана Шмелева поэт устанавливает и
свою кровную связь с ним и со всем
русским
одним-единственным словом
«мы». Глубоко осознается поэтом и драма изгнанничества: «но мы здесь –
песня
за
рекой» – и звучит мотив веры в Божественный промысел,
ведущий к непременному возвращению в Отчий дом.
Поразительно и восприятие Бальмонтом личности Шмелева
сквозь
тексты
православных молитв
, проникновенно осмысляемых поэтом. В
одном из писем Шмелеву, написанном в Капбретоне в 1927 г
. в лесу
(Бальмонт, подобно В. Розанову, часто помечал конкретное место
написания своего послания), читаем: «
Счастье
для нас знать, что Вы есть
на свете и что Вы – такой. Уже давно мы задыхались от ползучей