3_Makarenko

190

– Сами делаем, – улыбнулся я.

Братченко поднял глаза на райпродкомиссара и спросил серьезно, приветливо:

– Ваших вороных покормить?

– Что ж, покорми.

Осадчий

Зима и весна 1922 года были наполнены страшными взрывами в колонии имени

Горького. Они следовали один за другим почти без передышки и в моей памяти сейчас сли-

ваются в какой-то общий клубок несчастья.

Однако, несмотря на всю трагичность этих дней, они были днями роста и нашего хо-

зяйства, и нашего здоровья. Как логически совмещались эти явления, я сейчас не могу объ-

яснить, но совмещались. Обычный день в колонии был и тогда прекрасным днём, полным

труда, доверия, человеческого, товарищеского чувства и всегда – смеха, шутки, подъёма и

очень хорошего, бодрого тона. И почти не проходило недели, чтобы какая-нибудь совершен-

но ни на что не похожая история не бросала нас в глубочайшую яму, в такую тяжёлую цепь

событий, что мы почти теряли нормальное представление о мире и делались больными

людьми, воспринимающими мир воспалёнными нервами…

Я никогда не придавал особенного веса эволюционным путям. В опыте своем я убе-

дился, что, как бы здорово, радостно и правильно ни жил коллектив, никогда нельзя пола-

гаться только на спасительное значение одной эволюции, на постепенное становление чело-

века. Во всяком случае, самые тяжёлые характеры, самые убийственные комплексы привы-

чек никогда эволюционно не разрешаются. В эволюционном порядке собираются, подготов-

ляются какие-то предрасположения, намечаются изменения в духовной структуре, но все

равно для реализации их нужны какие-то более острые моменты, взрывы, потрясения.

Я не имел никогда возможности нарочито организовать широкий опыт в этом направ-

лении, я не имел права организовывать такие взрывы, но, когда они происходили в есте-

ственном порядке, я видел и научился учитывать их великое значение. Я много, очень много

думал по этому вопросу, потому что это один из центральных вопросов педагогики перевос-

питания. К сожалению, я имел очень ограниченные возможности проверить свои предчув-

ствия лабораторным порядком.

Что такое взрыв? Я представляю себе технику этого явления так. Общая картина за-

пущенного «дефективного» сознания не может быть определена в терминах одного какого-

нибудь отдела жизни. И вообще, дефективность сознания – это, конечно, не техническая де-

фективность личности, это дефективность каких-то социальных явлений, социальных отно-

шений, – одним словом, это прежде всего испорченные отношения между личностью и об-

ществом, между требованиями личности и требованиями общества

. Как эта дефективность

отношений проектируется в самочувствии личности, разумеется, очень сложный вопрос, ко-

торый здесь неуместно разрешать. Но в общем можно сказать, что это отражение в послед-

нем счете принимает форму пониженного знания, пониженных представлений личности о

человеческом обществе. Все это составляет очень глубокую, совершенно непроходимую

толщу конфликтных соприкосновений личности и общества, которую почти невозможно

раскопать эволюционно. Невозможно потому, что здесь две стороны, и обе стороны актив-

ные, следовательно, эволюция, в сущности, приводит к эволюции дефективной активности

личности. Так это и бывает всегда, когда мы все надежды полагаем на эволюцию.

Так как мы имеем дело всегда с отношением, так как именно отношение составляет

истинный объект нашей педагогической работы, то перед нами всегда стоит двойной объект

– личность и общество.

Выключить личность, изолировать ее, вынуть ее из отношения совершенно

невозможно, технически невозможно, следовательно, невозможно себе представить

эволюцию

отдельной

личности,

можно

представить

себе

толь-