3_Makarenko

199

– Атаманом называть не годится. Атаманы бывали только у бандитов.

Ребята возражали:

– Чего у бандитов? И у партизан бывали атаманы. У красных партизан многие быва-

ли.

– В Красной Армии не говорят: атаман.

– В Красной Армии – командир. Так нам далеко до Красной Армии.

– Ничего не далеко, а командир лучше.

Рубку дров кончили: к первому января у нас было больше тысячи пудов. Но отряд

Буруна мы не стали распускать, и он целиком перешел на постройку парников во второй ко-

лонии. Отряд с утра уходил на работу, обедал не дома и возвращался только к вечеру.

Как-то обратился ко мне Задоров:

– Что же это у нас получается: есть отряд Буруна, а остальные хлопцы как же?

Думали недолго. В то время у нас уже был ежедневный приказ; отдали в приказе, что

в колонии организуется второй отряд под командой Задорова. Второй отряд весь работал в

мастерских, и в него вернулись от Буруна такие квалифицированные мастера, как Белухин и

Вершнев.

Дальнейшее развертывание отрядов произошло очень быстро. Во второй колонии бы-

ли организованы третий и четвертый отряды с отдельными командирами. Девочки составили

пятый отряд под командованием Насти Ночевной.

Система отрядов окончательно выработалась к весне. Отряды стали мельче и заклю-

чали в себе идею распределения колонистов по мастерским. Я помню, что сапожники всегда

носили номер первый, кузнецы – шестой, конюхи – второй, свинари – десятый. Сначала у

нас не было никакой конституции. Командиры назначались мною, но к весне все чаще и ча-

ще я стал собирать совещание командиров, которому скоро ребята присвоили новое и более

красивое название: «совет командиров». Я быстро привык ничего важного не предпринимать

без совета командиров; постепенно и назначение командиров перешло к совету, который та-

ким образом стал пополняться путем кооптации. Настоящая выборность командиров

, их

отчетность была достигнута не скоро, но я эту выборность никогда не считал и теперь не

считаю достижением. В совете командиров выбор нового командира всегда сопровождался

очень пристальным обсуждением. Благодаря способу кооптации мы имели всегда прямо ве-

ликолепных командиров, и в то же время мы имели совет, который никогда как целое не

прекращал своей деятельности и не выходил в отставку.

Очень важным правилом, сохранившимся до сегодняшнего дня, было полное запре-

щение каких бы то ни было привилегий для командира: он никогда не получал ничего до-

полнительно и никогда не освобождался от работы.

К весне двадцать третьего года мы подошли к очень важному усложнению системы

отрядов. Это усложнение, собственно говоря, было самым важным изобретением нашего

коллектива за все тринадцать лет нашей истории. Только оно позволило нашим отрядам

слиться в настоящий, крепкий и единый коллектив, в котором была рабочая и организацион-

ная дифференциация, демократия общего собрания, приказ и подчинение товарища товари-

щу, но в котором не образовалось аристократии – командной касты

Это изобретение было сводный отряд.

Противники нашей системы, так нападающие на командирскую педагогику, никогда

не видели нашего живого командира в работе. Но это еще не так важно. Гораздо важнее то,

что они никогда даже не слышали о сводном отряде, то есть не имели никакого понятия о

самом главном и решающем коррективе в системе.

Сводный отряд вызван к жизни тем обстоятельством, что главная наша

работа была тогда сельскохозяйственная. У нас было до семидесяти десятин

, и

летом Шере требовал на работу всех. В то же время каждый колонист был приписан к той

или иной мастерской, и ни один не хотел порывать с нею: на сельское хозяйство

все

смотрели

как

на

средство

существования

улучшения