273 / 370
271
– Где же он теперь? Конечно, на улице.
– Нет, живет рядом, у одного куркуля.
– Значит, что же, отдали на патронирование?
– В этом роде, – улыбнулся я.
– Он там живет? Это вы хорошо знаете?
– Да, хорошо знаю: живет у куркуля местного, Лукашенко. У этого доброго человека уж
два беспризорных «на патронировании».
– Ну это мы проверим.
– Пожалуйста.
Мы отправились обедать. После обеда Брегель и Чайкин захотели убедиться в чем-то
собственными глазами, а я снял шапку перед Любовью Савельевной.
– Милый, дорогой, родненький Наркомпрос! Нам здесь тесно и все сделано. Мы запсихуем
здесь через полгода. Дайте нам что-нибудь большое, чтобы голова закружилась от работы. У вас
же много всего! У вас же не только принципы!
Любовь Савельевна засмеялась и сказала:
– Я вас хорошо понимаю. Это можно будет сделать. Пойдем, поговорим подробнее... Но по-
стойте, вы все о будущем. Вас очень обижает эта ревизия?
– О нет, пожалуйста! А как же иначе?
– Ну а выводы, все эти вопросы Чайкина вас не беспокоят?
– А почему? Ведь ими будет заниматься научпедком? Это ему беспокойство, а мне ничего...
Вечером Брегель, уходя спать, поделилась впечатлениями:
– Коллектив у вас чудесный. Но это ничего не значит, методы ваши ужасны
12
.
Я в глубине души обрадовался: хорошо еще, что она ничего не знает об обучении наших ба-
рабанщиков.
– Спокойной ночи, – сказала Брегель. – Да, имейте в виду, вас никто и не думает обви-
нять в смерти Чобота...
Я поклонился с глубокой благодарностью...
16. Запорожье
Снова наступило лето. Снова, не отставая от солнца, заходили по полям сводные отряды,
снова время от времени заработали знаменные четвертые сводные, и командовал ими все тот же
Бурун.
Рабфаковцы приехали в колонию в середине июня и привезли с собою, кроме торжества по
случаю перехода их на второй курс, еще и двух новых членов – Оксану и Рахиль, которым как
колонисткам уже и выбора никакого не оставалось: обязаны были ехать в колонию. А также при-
ехала и черниговка, существо, донельзя чернобровое и черноглазое. Звали черниговку Галей
Подгорной. Семен ввел ее в общее собрание колонистов, показал всем и сказал:
– Шурка написал в колонию, нибы я заглядывался на вот эту самую черниговку. Ничего
не было, честное комсомольское слово. А важное что: Галя Подгорная не имеет, можно ска-
зать, никакой территории, чтобы поехать на каникулы. Судите нас, товарищи колонисты: кто
прав, а кто, может, и виноват.
Семен уселся на землю, – собрание происходило в парке.
Черниговка с удивлением рассматривала наше общество, голоногое, голорукое, а в неко-
торых частях и голопузое. Лапоть поджал губы, прищурился, похлопал лысыми огромными
веками и захрипел:
– А скажите, пожалуйста, товарищ черниговка... это... как его...
Черниговка и собрание насторожились.
– ...а вы знаете «Отче наш»?
Черниговка улыбнулась, смутилась, покраснела и несмело ответила:
– Не знаю...
– Ага, не знаете? – Лапоть еще больше поджал губы и опять захлопал веками. – А «Ве-
рую» знаете?
– Нет, не знаю...