3_Makarenko

276

И председатель ответил:

– А молодой ты еще меня про бурак спрашивать!

Только поздно вечером мы и по этому пункту договорились. Митька сказал:

– Ну чего мы споримся, как ишаки? Можно ж хозяйственный двор поделить стенкой.

На том и помирились.

На чем мы добрались до колонии Горького, не помню, но кажется – это было что-то

вроде крыльев. Наш рассказ на общем собрании встречен был еще невиданной овацией. Ме-

ня и Митьку качали, чуть не разбили мои очки, а у Митьки что-то таки разбили – нос или

лоб.

В колонии началась действительно счастливая эра. Месяца три колонисты жили пла-

нами. Брегель упрекала меня, заехавши в колонию:

– Макаренко, кого вы воспитываете? Мечтателей?

Пусть даже и мечтателей. Я не в восторге от самого слова «мечта». От него действи-

тельно несет чем-то барышенским, а может быть, и хуже. Но ведь и мечта разная бывает: од-

но дело мечтать о рыцаре на белом коне, а другое – о восьми сотнях ребят в детской коло-

нии. Когда мы жили в тесных казармочках, разве мы не мечтали о высоких, светлых комна-

тах? Обвязывая ноги тряпками, мечтали о человеческой обуви. Мечтали о рабфаке, о комсо-

моле, мечтали о Молодце и о симментальском стаде. Когда я привез в мешке двух англий-

ских поросят, один такой мечтатель, нестриженный пацан Ванька Шелапутин, сидел на вы-

сокой скамье, положив под себя руки, болтая ногами, и глядел в потолок:

– Это ж только два поросенка. А потом они приведут еще сколько. А те еще сколько.

И через... пять лет у нас будет сто свиней. Го-го! Ха-ха! Слышишь, Тоська, сто свиней!

И мечтатель, и Тоська непривычно хохотали, заглушая деловые разговоры в моем ка-

бинете. А теперь у нас больше трехсот свиней, и никто не вспоминает, как мечтал Шелапу-

тин.

Может быть, главное отличие нашей воспитательной системы от буржуазной в том и

лежит, что у нас детский коллектив обязательно должен расти и богатеть, впереди должен

видеть лучший завтрашний день и стремиться к нему в радостном общем напряжении, в

настойчивой веселой мечте. Может быть, в этом и заключается истинная педагогическая

диалектика

Поэтому я не надевал на мечту колонистов никакой узды и вместе с ними залетел,

может быть, и слишком далеко. Но это было очень счастливое время в колонии, и теперь о

нем все мои друзья вспоминают радостно. С нами мечтал и Алексей Максимович, которому

мы подробно писали о наших делах.

Не радовались и не мечтали в колонии только несколько человек, и между ними Ка-

лина Иванович. У него была молодая душа, но, оказывается, для мечты одной души мало. И

сам Калина Иванович говорил:

– Ты видав, как хороший конь автомобиля боится? Это потому, что он, паразит, жить хо-

чет. А шкапа если какая, так она не только что автомобиля, а и черта не боится, потому что ей

все равно: чи хлеб, чи толокно, как пацаны говорят...

Я уговаривал Калину Ивановича ехать с нами, и хлопцы просили, но Калина Ивано-

вич был тверд:

– Я вже теперь ничего не боюся, и вам такие паразиты ни к чему. Погуляв с вами, и

довольно! А теперь на пенсию: при совецькой власти хорошо дармоедам – старым перхунам.

И Осиповы заявили, что они никуда с колонией не поедут, что с них довольно силь-

ных переживаний.

– Мы люди скромные, – говорила Наталья Марковна. – Мы даже не понимаем, для

чего это вам нужно восемьсот душ. Честное слово, Антон Семенович, вы сорветесь на этой

затее.

В ответ на эту декларацию я декламировал: «Безумству храбрых поем мы песню».