3_Makarenko

272

– Угу. А Днепр переплывете?

Черниговка растерянно посмотрела по сторонам:

– Да как вам сказать? Плаваю я хорошо, наверное, переплыву...

Лапоть повернулся к собранию с таким выражением лица, какое бывает у напряженно

думающих дураков: надувался, хлопал глазами, поднимал палец, задирал нос, и все это без

какого бы то ни было намека на улыбку.

– Значиться, так будэмо говорыты: «Отче наша» вона нэ тямыть, «Верую» ни в зуб

ногой, Днипро пэрэплывэ. А може, нэ пэрэплывэ?

– Пэрэплывэ! – кричит собрание.

– Ну добре, а колы не Днипро, так Коломак пэрэплывэ?

– Пэрэплывэ Коломак! – кричат хлопцы в хохоте.

– Выходыть так, що для нашои лыцарьской запорожськой колонии годыться?

– Годыться.

– До якого курения

– До пятого.

– В таким рази посыпьте ий голову писочком и вэдить до куреня.

– Та куды ж ты загнув? – кричит Карабанов. – То ж тилько кошевым писочком посы-

палы...

– А скажи мени, козачэ, – задает вопрос Семену Лапоть, – а чи життя розвываеться,

чи нэ розвываеться?

– Розвываеться. Ну?

– Ну так раньше посыпали голову кошевому, а теперь всем.

– Ага, – говорит Карабанов, – правильно!

Мысль о переезде на Запорожье возникла у нас после одного из писем Джуринской, в

котором она сообщала темные слухи, что есть проект организовать на острове Хортице

большую детскую колонию, причем в Наркомпросе будут рады, если центральным организа-

тором этой колонии явится колония имени Горького.

Детальная разработка этого проекта еще и не начиналась. На мои вопросы Джурин-

ская отвечала, что окончательного решения вопроса нельзя ожидать скоро, что все это связа-

но с проектом Днепростроя.

Что там делалось в Харькове, мы хорошо не знали, но в колонии делалось много.

Трудно было сказать, о чем мечтали колонисты: о Днепре, об острове, о больших полях, о

какой-нибудь фабрике. Многих увлекала мысль о том, что у нас будет собственный пароход.

Лапоть дразнил девочек, утверждая, что на остров Хортицу по старым правилам девочки не

допускаются, поэтому придется для них выстроить что-нибудь на берегу Днепра.

– Но это ничего, – утешал Лапоть. – Мы будем приезжать к вам в гости, а вешаться

будем на острове – вам же спокойнее.

Рабфаковцы приняли участие в шутливых мечтах получить в наследство запорожский

остров и охотно отдали дань еще не потухшему стремлению к игре. Целыми вечерами коло-

ния хохотала до слез, наблюдая на дворе широкую имитацию запорожской жизни, – для это-

го большинство как следует штудировало «Тараса Бульбу». В такой имитации хлопцы были

неисчерпаемы. То появится на дворе Карабанов в штанах, сделанных из театрального занаве-

са, и читает лекцию о том, как пошить такие штаны, на которые, по его словам, нужно сто

двадцать аршин материи. То разыгрывается на дворе страшная казнь запорожца, обвиненно-

го всей громадой в краже. При этом в особенности стараются сохранить в неприкосновенно-

сти такую легендарную деталь: казнь совершается при помощи киев, но право на удар кием

имеет только тот, кто перед этим выпьет «кухоль горилки». За неимением горилки для коло-

нистов, приводящих казнь в исполнение, ставится огромный горшок воды, выпить который

даже самые большие питухи, водохлебы не в состоянии. То четвертый сводный, отправляясь

на работу, подносит Буруну булаву и бунчук. Булава сделана из тыквы, а бунчук из мочалы,

но Бурун обязан принять все эти «клейноды»

с почтением и кланяться на четыре стороны.