230 / 354
228
освободился и от той старой официальной традиции, которая утверждала, что Петр был
представителем идеи государственности, и которая противополагала его сторонникам местных
центробежных интересов. Не свободен он и от такого старого утверждения, по которому Петр,
прежде всего, западник, а против него стояли приверженцы идеи национального обособления.
Все эти заблуждения писатель легко отбросил бы, если бы обратил внимание на тот класс,
который наиболее был заинтересован в петровском перевороте.
По другую сторону дворянства стояла аристократия, представительница тогдашней
реакции, родового быта, феодального местного обособления, патриархальной жизни.
Сопротивление аристократии еще не было сломлено окончательно, она показывала зубы и после
Петра, в особенности при избрании на престол Анны Ивановны в 1730 г., но уже в годы, непосред-
ственно предшествовавшие Петру, аристократия испытала несколько сильных ударов, между
которыми уничтожение местничества было одним из главных. Впрочем, главный процесс
обессиливания аристократии совершался не в процессе законодательства, а в процессах
экономической жизни. Именно XVII век отличается постепенным, но быстрым сокращением
боярского землевладения, исчезновением старых феодальных латифундий аристократии.
А. Н. Толстой проходит мимо этих процессов эпохи. В слишком сгущенных красках он
отмечает дворянское оскудение, преувеличивает боярское богатство и его стремление к роскоши.
Иногда он сам себе противоречит. Он подробно и красочно описывает оскудение дворянина
Волкова, последнее отчаяние Михаилы Тыртова, но вот они едут в Москву на смотр…
Таким образом, не все дворяне так оскудели, как Тыртов и Волков. К сожалению, А. Н.
Толстой ограничивает свои наблюдения исключительно старой Московской областью. Для конца
XVII в. было как раз характерно распространение дворянского и монастырского землевладения на
восток и на юг России. Это было время построения многих новых городов на Волге и на юге. К
концу века население востока, Приволжья и Прикамья составляло уже около 20% общего
населения России, население юга 17 ½ % и население запада 21%.
Центральная Московская область сделалась объектом разгрузки. По старой традиции А. Н.
Толстой видит эту разгрузку только в побегах крестьян на Дон, в разбойничьи шайки;
существеннее было бы отметить организованный отлив населения на восток и юг, совершаемый
под дворянским предводительством.
Но А. Н. Толстой вообще не интересуется дворянством. Он не замечает того интересного
факта, что только дворянство организованно не выступало против Петра. Писатель не побывал в
дворянской усадьбе, не показал ее читателю, ограничился только общим утверждением
относительно оскудевшего дворянина и запоротого крестьянина. Он также не осветил отношение
между дворянином и крестьянином, которое вовсе не было похоже на отношение после Екатерины
II, – крепостное право еще не сделалось рабовладением, только развивалось в направлении к
нему.
Не заметил А. Н. Толстой, что не только купечество, но и дворянство было опорой
петровской реформы. Только поэтому Меншиков начинает свою карьеру в романе с
беспризорничества, а между тем есть все основания утверждать, что его биография ни в какой
степени не начинается с деклассированного бродяжничества. Скорее всего и вероятнее всего прав
С. М. Соловьев, который приводит данные, показывающие, что отец Александра Меншикова был
дворянином, что по обычаям того времени могло не мешать ему занимать должность придворного
конюха. Во всяком случае, кажется, он был капралом Преображенского полка. Точно так же и тор-
говля пирожками (факт, достаточно установленный в биографии Меншикова) не обязательно
обращает его в беспризорного, это характерно для XX в., но не для XVII в.
А. Н. Толстой пропустил в своем анализе самый состав Преображенского и Семеновского
полков, он почти не изображает людей этих полков, не описывает