285 / 354
283
Я делаю замечание всему отряду. Они говорят, этого не будет.
– Можете идти.
Затем я слежу, что делается. Отряд сам будет воспитывать Петренко и говорить ему:
– Ты опоздал на завод, значит, наш отряд опаздывает!
Отряд будет предъявлять огромные требования к Петренко как к члену своего отряда, как к
члену всего коллектива.
Мы довели это требование к отряду до совершенного вида. Например, совет командиров.
Туда приходили командиры, избранные общим собранием люди, лица, уполномоченные советом.
Но у нас был такой закон: сидят ли в совете командиров командиры или кто–нибудь другой из от-
ряда – это все равно. Мы проверяли, представлены ли в совете все отряды. Есть первый отряд?
Есть, но не командир, а другое лицо, так как командир занят, и это лицо имело право участвовать
в собрании и иметь голос как командир отряда.
Затем, например: Волков украл, с Волковым ведется и отдельная работа в этом случае, но
замечания, известные минусы ставятся не Волкову, а отряду. Отряд отвечает целиком за то, что
Волков что–то украл.
И дальше. В отряде в большинстве отличники. Из 12 человек 10 отличников. Отряд
выдвигается на первое место. Отряд получает известные преимущества, премию или наслаждение,
например, несколько походов в оперный театр. Мы имели каждый день несколько билетов и театр.
Все равно, идет весь отряд. И отличники идут, и те, которые не имели «отлично», а имели даже
плохие отметки. Они пользуются тем, что получил отряд.
Казалось бы, несправедливо, а на самом деле чрезвычайно полезно, так как такой Петя,
который среди 10 отличников идет в театр, чуствует себя неловко. Он не заработал, а пользуется и
получает то, что заработали его товарищи, и это является для него молчаливым нравственным
обязательством. На следующий месяц он из кожи вылезает, а выйдет в отличники.
Иногда такой Петя приходит и говорят:
– Переведите в другой отряд. Там все отличники, а я не хочу. Они все в театр идут и мне
говорят: «Вот билет, что он пропадать, что ли, будет, иди».
Такое авансирование личности через отряд нам очень помогает.
Если в отряде 12 человек, из них 5 хорошо, нормально работают, а 7 тянут отряд вниз до
того, что отряд занимает последнее место, то весь отряд отвечает за это.
У нас было 35–45 отрядов. Каждый месяц отряд, получивший по всем показателям лучшее
место, объявлялся первым. Каждый месяц отряд, получивший наихудшие показатели, объявляется
последним. На диаграмме это известным образом показывалось. Второго числа каждого месяца
устраивалось собрание, на котором лучший отряд прошлого месяца в присутствии всего собрания
под команду «Встать – смирно!» передавал знамя лучшему отряду этого месяца как победителю.
Это специально сделанное, богатое, прекрасное знамя, которое отряд держал у себя в спальне.
Или, например, заключалось соревнование по бытовому порядку, или по дисциплине, или еще по
чему–нибудь.
Итоги подводились каждую шестидневку. Первые лучшие 7 отрядов получали билеты в
театр. Мы имели в театры 31 место каждый день. Распределяли так, что лучший отряд получал 7
билетов, следующий 6 билетов, затем 5, затем 4, затем 3, 2 и 1. Значит, первый отряд в течение
шестидневки каждый
день получал по 7 билетов, второй отряд получал по 6 билетов и т.д. Мы не
следили за тем, кому эти билеты даются, ходят ли те, которые тянут отряд вперед или которые
тянут отряд назад. Это дело не наше – отряда. Ходили все. Каждый день подавался автобус, и все,
имевшие билеты, подходили к автобусу, а дежурный командир проверял: имеет ли он билет, одет
ли по форме и имеет ли он рубль, чтобы воспользоваться буфетом. Вот три требования, которые
предъявлялись к идущим в театр: билет, костюм и рубль, и никто не спрашивал – ты в отряде
последний или первый.