Макаренко Часть 6

312

нахожусь близко. Или если это другой педагог, инструктор, инженер, представитель центра, по

отношению к каждому человеку должна быть ориентировка.

Это не значит приспособляться и подделываться. Это значит – ощущать, в каком месте

коллектива ты находишься и какие твои обязанности по отношению к поведению из этого

вытекают.

Мне приходилось видеть, что большей частью воспитанники детских домов и колоний

очень несимпатичный тон принимают по отношению к тем, кто к ним приезжает. Они, кто бы ни

вошел, начинают жаловаться и на воспитателей, и на завхоза, и друг на друга, не зная, кто я такой.

Я добивался, чтобы коммунары с такими жалобами к посторонним лицам не обращались.

Самокритика – это одно, а «слезливость», способность, как говорят коммунары, «канючить»,

«пищать» в присутствии кого угодно, это недопустимо.

Очень часто коммунары были недовольны то одним, то другим, то третьим. Об этом они

говорили на совете командиров, но никогда не позволяли себе жаловаться и «пищать» в

присутствии других лиц, по отношению к которым коллектив являлся целым. Стремление

жаловаться – это не самокритика. Это состояние лица, чувствующего себя несчастным в

коллективе, это слезливость коллектива и слезливость отдельных лиц. Идея защищенности

должна особенно присутствовать в коллективе и украшать его стиль. Она должна быть создана

там, где есть гордость коллектива, где есть требование к каждой личности, т. е. где каждая лич-

ность чувствует себя защищенной от насилия и самодурства, от издевательства.

И эта защищенность вытекает из опыта. Я добился, что самые маленькие, самые нежные

мальчики и девочки 10 –12 лет не чувствовали себя младшими членами коллектива. В работе – да,

в деле – да, но в самочувствии, в уверенности в себе они чувствовали себя прекрасно защищен-

ными, так как они чувствовали, что никто не сможет их обидеть, так как каждый обиженный будет

защищен не только своим отрядом, бригадой, мною, а более того – первым встречным товарищем.

Очевидно, что такая идея защищенности все же сама не придет, ее тоже надо создавать и

над ней работать. Создавая в этом стиле постоянный мажор, способность к движению, к энергии, к

действию, надо одновременно создавать и способность к торможению. Как раз это то, что

сравнительно редко удается обычному воспитателю.

Тормозить себя – это очень трудное дело, особенно в детстве, оно не приходит от простой

биологии, оно может быть только воспитано. И если воспитатель не позаботился о воспитании

торможения, то оно не получается. Тормозить себя нужно на каждом шагу, и это должно

превратиться в привычку. И коммунары прекрасно знают, что человек без тормоза – это

испорченная машина. Это торможение выражается в каждом физическом и психическом

движении, в особенности оно проявляется в спорах и ссорах. Как часто ссорятся дети потому, что

у них нет способности торможения.

Воспитать привычку уступить товарищу – это очень трудное дело. Я добился этой

уступчивости исключительно из соображений коллективной пользы. Я добился того, что раньше,

чем дети перессорятся, – стоп, тормоз, и уже ссора не происходит. Поэтому я добился того, что в

коммуне по целым месяцам не было ссор между товарищами, а тем более драк, сплетен, интриг

друг против друга. И я добился этого не упором на то, кто прав, кто виноват, а исключительно

умением тормозить себя.

Каждый из вас понимает прекрасно, каких случаев жизни это касается и к чему это может

привести.

Конечно, все эти признаки стиля, его особенности воспитываются во всех решительно

отделах жизни коллектива, но они воспитываются и в правилах и нормах внешнего поведения –

то, над чем многие смеялись, рассматривал мою работу, и не могли помириться, это внешние

нормы поведения

Я до сих пор считаю, чрезвычайно важным условием то, что коммунар не должен

держаться за перила лестницы, не должен прислоняться к стене, вот так со мной и другими

разговаривать (покачивает), то, что он всегда должен надеяться на свою талию, и для этого она

крепко стянута у него ремнем; то, что он мне,