305 / 370
303
были не только уполномоченные данного отряда, но уполномоченные всей коммуны. Этот
совет стоял над отрядом.
Совет командиров помогал мне работать в течение 16 лет, и я теперь чувствую
благодарность и испытываю серьезное и большое уважение к этому органу, который
постепенно изменялся, но всегда оставался только с каким-то одним тоном, одним лицом,
одним движением.
Я хочу обратить ваше внимание на следующее.
Мы, взрослые, чувствуем себя страшно умными, всегда много знаем, всегда во всем
разбираемся и все понимаем, и когда приходим в новое учреждение, когда нам дают новое
дело, мы всегда пытаемся все поломать и сделать все по-новому.
Мы считаем, что наше молодое советское педагогические дело, которому мы не
можем насчитать даже 20 лет, страдает быстрой текучестью форм, страшной изменчивостью,
отсутствием традиций.
Я только к концу 16-го года своей работы понял, в чем дело. Традиции, т. е. опыт
взрослых поколений, ушедших 4 – 5 – 6 лет назад, что-то сделавших, что-то решивших, надо
настолько уважать, чтобы этот опыт предшествующих поколений не так легко можно было
бы менять.
В конце концов, в той же коммуне было так много интересных, оригинальных, точных
правил, что какому-нибудь дежурному ничего не стоило вести коммуну за собой.
Казалось бы, некоторые из этих правил даже потеряли свой смысл. И я помню, что
любой педагогический реформатор, в особенности из таких «революционных» педагогов,
мог сломать любую традицию.
Когда-то, когда мы были окружены в колонии им. Горького ворами и бандитами, у
нас стоял в дверях часовой с винтовкой. Он так и остался стоять в 1936 г. Это была традиция.
Я не хотел ее ломать, и мне было трудно ее поломать, так как все были убеждены, что это
нужно.
Когда я анализировал это явление, я пришел к выводу, что это нужно, во-первых,
потому что когда ночью 600 человек спят и мальчик 13—14 лет стоит с винтовкой у
незапертой двери на охране своей коммуны, ему и страшновато и жутко немного, он
испытывает по сути этот страх и жуть, но это заставляет его поверить в себя.
Стояли на часах и девочки. Если стояла маленькая девочка, то я сверху поглядывал на
нее одним глазом, но девочка об этом не знала.
И винтовка была не простая винтовка, из которой можно было бы выстрелить,
винтовка была без патронов, это была символическая винтовка. И держать ее — значило
чувствовать к себе уважение, особенно когда винтовка почищена.
В 1929 г. я перевел из моего кабинета денежный ящик поближе к часовому. Это было
сделано по предложению коллектива. Говорили, что не стоит держать денежный ящик в
кабинете. Лучше его поставить там, где стоит часовой. А что может сделать 13-летний
мальчик с винтовкой в руках, об этом не рассуждали. Денежный ящик стоял около часового,
и мы были спокойны, потому что тринадцатилетний мальчик в случае нападения, принял бы
все меры, чтобы отстоять этот ящик
11
.
Здесь мы подходим к целому ряду тем, которые, казалось бы, не входят в тему
коллектива.
Только стройный, хорошо организованный коллектив может почувствовать свои
мускулы, а плохо организованный коллектив никогда этих мускулов не почувствует.
Перехожу к вопросу о дисциплине.