8_Makarenko

153

ка. И я сам был членом рабочего коллектива, членом рабочей семьи. И мои ученики, и мои родители

представляли собой единое небольшое рабочее общество одного завода

, более или менее отрезанное

от остального мира.

Следовательно, возможности у меня были очень большие. У вас в Москве этих возможностей,

пожалуй, меньше, так как вы объединяете детей по признаку их территориального размещения. Их

родители не связаны в единый рабочий коллектив. Вы имеете, может быть, меньше возможностей

подойти к семье, чем я. Но зато у вас такое прекрасное условие, как Советская власть. У меня этого

условия не было. В то время была старая самодержавная Россия.

После революции судьба отдалила меня от семьи. Шестнадцать лет я работал с ребятами, не

имеющими родителей, не имеющими семьи. С родителями я почти и не встречался.

Правда, за последние годы я опять приблизился к семье, но все-таки моя основная работа при

Советской власти – это работа в учреждениях, в которых жили воспитанники, «принципиально» не

признающие семьи.

И если у нас появлялся ребенок, у которого где-то далеко на горизонте были папа и мама, то к

такому ребенку относились несколько свысока: ты, дескать, плебейского происхождения, а мы насто-

ящие аристократы улицы.

(Смех)

Если же папа и мама располагались настолько близко, что иногда заезжали даже в коммуну,

то их встречали очень нелюбезно и говорили: что вы сюда ездите? Что вам здесь нужно? Мы без вас

управляемся хорошо, и ваш сын без вас тоже прекрасно управится, и нечего вам здесь делать.

(Смех)

Были случаи и более трагические.

У меня был один замечательный случай. Произошел он в интересной обстановке.

По поручению какой-то кинематографической организации приехал ко мне кинооператор за-

снять коммуну им. Дзержинского в Харькове. Юркий старичок, из тех, которые все умеют видеть, все

умеют найти, очень разбитной, очень расторопный.

Он пришел в восторг от коммуны. Все ему нравилось. И вот в тот момент, когда я с ним в ка-

бинете о чем-то договаривался, совершенно неожиданно вваливается товарищ довольно культурного

вида, но видно, что человек только что из вагона, очень запыленный, и говорит:

- Я приехал из Мелитополя. Я получил сведения о том, что у вас живет мой сын Вася Столя-

ров.

- Да, есть такой.

- Так вот я его отец. Он убежал из дому, я его полгода искал, теперь узнал, что он у вас, прие-

хал за ним.

Человек волнуется, голос у него дрожит.

- Ну что ж, пожалуйста, позовите Васю.

Прибыл Вася. Мальчику лет четырнадцать. Мальчуган полгода пробыл в коммуне. В форме,

подтянутый, умеет стоять, умеет смотреть, все как полагается

. Пришел, встал, спрашивает:

- Вы меня звали?

- Да, приехал твой отец.

- Отец?

Ну, уж здесь все формы исчезли: бросились друг к другу в объятия, целуются, любовь необы-

чайная: отец любит сына, сын любит отца и т. д.

Кончились объятия и поцелуи. Мальчик привел себя в порядок. Отец говорит:

- Так вы его отпустите со мной?

- Пожалуйста, решает сын. Как он захочет, так и будет. Захочет ехать с вами, пусть едет.