165 / 366
163
Что нужно прежде всего? Прежде всего, нужна точность. Общее собрание назначается на 8
часов 30 минут. В 8 часов 29 минут (не 28 минут и не 30 минут, а точно 29 минут) дается сигнал, и
ровно в 8 часов 30 минут общее собрание открывается.
Когда это делается один день, это очень трудно, когда это делается месяц – уже легче, а когда
это делается годами – это очень легко. Получается традиция. Каждый сознательный, а впоследствии
и каждый коммунар смотрит на часы: 25 минут девятого. Он складывает книжки, инструменты и идет
в зал, где будет общее собрание, чтобы потом, когда будет сигнал, не бежать бегом. Если сигнал за-
станет его за работой, ему придется бежать бегом, иначе он опоздает на собрание.
Это входит в привычку. Секретарь совета командиров смотрит на часы и ровно в 8 часов 30
минут говорит: «Объявляю общее собрание открытым». Ни одной минуты мы не потеряли зря.
Регламент [выступления] определяется просто: одна минута по песочным часам.
- Дай слово.
- Получай.
Перевернул песочные часы. Песок высыпался. Минутка кончилась. На общем собрании о деле
нужно говорить одну минуту. Сначала было трудно, а потом привыкли, и получалось просто замеча-
тельно. Некоторые даже короче говорили.
Этот, казалось бы, небольшой вопрос имеет огромное значение. Во-первых, мы могли сказать
на общем собрании обо всем. Во-вторых, каждый приучался говорить только то, что необходимо.
Вот возьмите часы и посмотрите, как идет секундная стрелка. В минуту можно сказать 400
слов. Это если человек говорит не очень быстро. Если же он говорит как пулемет, то в минуту можно
сказать 500 – 600 слов.
При таком жестком регламенте люди приучаются говорить очень коротко, не размазывать, не
говорить лишних слов. Человек приучается к деловитости, о которой говорится в тезисах товарища
Молотова. Никакой воды, никаких «трепаний», как у нас выражаются.
В некоторых случаях, когда вопрос особо важный или когда вносится особо важное предло-
жение, выступающий говорит:
- Я не могу уложиться в одну минуту.
- Сколько тебе надо?
- Три минуты.
- Много.
- Ну, две минуты.
- Получай две минуты.
Такие собрания занимали у нас самое большее 20 минут. И никто не опаздывал, никто никого
не ждал.
Ведь у нас, товарищи, существует специальная форма эксплуатации человека человеком.
Хоть и доказано, что в Советском Союзе эксплуатации нет, но по сути дела она все-таки имеется: это
тогда, когда половина опаздывает, а вторая половина сидит и ждет. Те, которые опаздывают, даром
теряют время, зря растрачивают свои духовные силы и портят себе нервы.
Такой «эксплуатации» в школьном детском коллективе быть не может.
Председатель совета командиров, мальчишка, не имеющий вообще права наказывать, когда
он председатель – получает право наказания. Опоздал минуту - один наряд, на две минуты - 2 наряда,
на десять минут - 10 нарядов. И ведь это командирам - членам совета, командирам моего коллектива,
которых я не имел права наказывать, а мог только сажать под домашний арест. Если же он опаздывал
на 3 минуты, он получал три наряда и шел чистить картошку.