267 / 366
265
А приказ слушали все стоя. Приказ–это выражение воли коллектива, это коллективное поощ-
рение. У нас велось непрекращающееся, постоянное соревнование отрядов по всем показателям.
Кстати, для дисциплины огромное значение имеет учет, а я ни у одного директора в кабинете
не нашел картотеки. Как можно руководить тысячей двумястами детей, если нет картотеки! Это
некультурно... У нас должны быть карточки, учет.
Я достиг больших результатов благодаря придирчивости, благодаря учету. Скажем, мальчик
[во время урока] ходил по классу. В его карточке будет отмечено, что такого-то числа он ходил по
классу. Разговоров по этому поводу не ведется: это не кондуит, тут другие традиции, поддерживаю-
щие порядок. Мальчик совершил проступок - записали: ты в апреле, в марте сделал то-то. Человек
«отдувается» за то, что он сделал, и после этого он опять прекрасный товарищ. Никаких разговоров
не ведется; тем не менее, учет продолжается. Каждый знает, что если он сказал учителю грубость, он
за это получит. Но упрекать его за это потом всю жизнь никто не будет. Однако в карточке это будет
отмечено
12а
.
Тут много всяких способов, чисто даже механических, которые укрепляют дисциплину. Вот
одним из таких способов является ежедневный рапорт. Мне вечером иногда рапортовали человек
шестьдесят. Это командиры отрядов, взводов, классов, производственных бригад. Но это делалось
торжественно. Они выстраивались в две-три линии. Давалась команда: «Смирно!» И я должен был
приходить подтянутый, как нужно. И рапорту бригадира или командира отдавался салют.
Все присутствующие, и учителя в том числе, стоят с салютом. И в таком рапорте указания о
проступке ученика звучат на весь коллектив очень серьезно.
И рапортам этим мы придавали такое большое, значение, что у нас даже было правило: ра-
порт не проверяется. Это значит, что если мальчик пришел ко мне в кабинет и рассказал о плохом
поведении товарища, то я могу его проверить. Если мальчик заявит на общем собрании о плохом по-
ведении товарища, то его тоже можно проверить, можно расспросить свидетелей, можно установить,
правду или неправду он сказал. Но если это сказано во время рапорта – проверять нельзя. Почему?
Во время рапорта человек соврать не может, потому что ему же салютует вся коммуна, его
рапорту, его работе, его отчету отдают, салют 70–80 человек. Как он может соврать?! И знаете, не
было случая, чтобы в рапорте была ложь. Такой рапорт должен был устанавливать дисциплину. Ко-
мандир должен отметить в рапорте то, что произошло, он не имеет права скрывать, ибо он говорит: в
таком-то отряде все благополучно, если он что-то скрыл, – значит, он соврал; получается, что рапорт
нужно проверять.
И тут вопрос, выдавать или не выдавать товарища, отпадает. Это один из путей воспитания
принципиальности и честности. Механически такой вопрос не может стоять, и командир не может
скрыть проступка товарища.
Одним из важнейших путей воспитания я считаю игру. У нас принято под игрой разуметь
специальное дело, в свободное время, спортивную или подвижную игру. Я под игрой понимаю всю
жизнь. Вся жизнь детского коллектива должна быть серьезная, ответственная, деловая и должна быть
всегда игрой. И вы, педагоги, обязаны играть.
Я вот немолодой человек, а я играл. Вот, например, пришел ко мне командир, сдает рапорт. Я
должен встать перед ним. Я не имел права принять рапорт сидя. И другие всякие правила моего соб-
ственного поведения – я должен был понимать эту детскую игру.
Это то, что наркомпросовцы называли военизацией. Пускай, военизация, но это совершенно
необходимо. Между прочим, к вашему сведению, долго меня «ели» за эту военизацию, и долго чув-
ствовал себя преступником, но решил так – все-таки пойду по этому пути, так и буду идти по нему
далее.