8_Makarenko

313

лестнице, не держась за перила, и как они от этого молодели, становились грациознее. Попробуйте

вы так сделать, и вы станете, пусть на копейку, но грациознее

(смех).

И такая организация - не муштровка. У меня было правило: дежурным командиром назначать

обыкновенного мальчика 15-16 лет, он отличался от других только шелковой повязкой. И вот сделал-

ся обычай отвечать на его распоряжение: «Есть, товарищ командир». И в этом была своя логика. Де-

журный командир ни с кем не разговаривал, ему некогда было долго разговаривать; выслушал... и

уходи.

Умение встать – тоже много значит. Если воспитанник пришел к убеждению, что перед ди-

ректором надо стоять смирно, – это значит: он признал закон коллектива.

Я допускал некоторые идущие навстречу «военизации» приемы. Для своего кабинета я выде-

лил самую большую комнату, обставил ее диванами, и любой коммунар мог присутствовать здесь,

мог читать, мог слушать, что говорят. Имел полное право делать это. И тут не нужно было никому ни

перед кем тянуться. А когда я его призывал, он стоял передо мной так, как нужно.

И наконец, последнее о стиле. Это внешняя игра. Ведь мы все, взрослые, в жизни играем. Тот

– особенный воротничок сделает, особенные очки наденет, в которых ему кажется, что он похож на

профессора. То у него прическа, как у поэта. А когда вам подадут на экскурсию «ЗИС», вы вооб-

ражаете себя несколько «обуржуазненным».

А дети? Как ребенок играет, так и будет работать. Сама детская жизнь должна быть игрой, а

вы с ними должны играть, и я 16 лет играл. Эта игра педагога - серьезная, настоящая деловая игра;

она приносит ценность, она делает красивую жизнь.

Что такое красивая жизнь? Жизнь, связанная с эстетикой. Детский коллектив должен жить

красиво. Эта игра должна наполнять каждую минуту. И вот «военизация» - это один из видов игры.

Когда мои ребята ходили на работу в поле, огород, в цеха, и каждую неделю издавался приказ

советом командиров, который начинался одной и той же фразой

. Каждый знал свое рабочее место,

за которое отвечал, на котором квалифицировался. Каждый слышал каждое утро эту фразу приказа.

И так было в течение многих лет.

Это - игра. И такие моменты игры надо беречь. Изобретать надо так, чтобы детям казалось,

что они изобретают.

Такая же игра – сторожевой отряд. Вы думаете, что коммуну надо было охранять? Коммуна

была НКВД, кто посмел бы ее грабить. А мы нарочно денежный ящик, сейф, держали в вестибюле

при входе, и часовой с винтовкой дежурил день и ночь. Когда я говорил об этом учителям, они удив-

ленно спрашивали: «И девочки стояли, и маленькие стояли?»

Да, и ночью стояли. Вся коммуна спит, а он один стоит с винтовкой, и дверь не заперта. Ста-

новится страшно, получается риск. Я говорю одному директору в Москве: «Неплохо было бы, если

бы у вас сами дети охраняли школу». Он говорит: «Да они же будут бояться, мать не пустит». А де-

тишки, которые слышали слова директора, как закричат: «Пусть попробует не пустить!»

Что такое храбрость? Это то, что человек боится, но делает то, чего боится. Я прихожу в 12

часов ночи в вестибюль, стоит мальчик с винтовкой. Спрашиваю его: «Боишься?» – «Нет». Да и бо-

яться нечего, потому что там [рядом] есть старшие коммунары. Это игра, но ответственная игра. Че-

ловек учится преодолевать страх.

У нас так хотят: надо закалить ребенка. Это очень полезно, но только чтобы бе закалки, чтобы

само собой выходило. Говорят: вы, ребята, должны быть закалены, вы ничего не должны бояться. А

как дойдет до дела, когда можно проявить закалку, заявляют: он испугается, мать не пустит и т.д.

Вот в Твери, вы знаете, что ученик застрелил учительницу.

Это было в 7 классе.

Меня в этой истории заинтересовал не тот ученик, который застрелил он, мо-