28 / 128
26
для осуществления простейших действий. Не говоря уже о ритуале,
на выполнении которого, в своем принципе, «держится мир».
Показательно, что египетские сакральные тексты далеки от того, что
мы называем повествованием, они не нарративны. Как известно, «миф»
об Осирисе предстает как окончательная нарративная целостность только
в греческом тексте Плутарха
1
, египтяне же довольствовались его слабо
скрепленными между собой хронологически и сюжетно «фрагментами».
И так, возможно, обстояло дело
со всеми
египетскими «мифами»
2
.
Египетское говорение не просто «одной ногой» находится еще в том, что
М. Мерло-Понти называл молчаливым cogito – саморефлексией сырого
или дикого бытия. Оно именно его, это бытие, и выговаривает – во всей
парадоксальности его переплетений, его хиазмов; молчаливый «луч мира»,
немое Видимое, высказывается в этой речи
3
. Не случайно Яном Ассманом
была введена специальная для Египта категория «иконы» –
формы артикуляции, находящей выражение как в текстах, так и в
изображениях – одинаково «неподвижных», практически безразличных
к последовательности, «орнаментализирующих» застывшее время
4
(к чему
мы еще вернемся). Если А.Ф. Лосев называл миф «развернутым
магическим именем»
5
, то в Египте мы находим это магическое имя
в наиболее инкорпорированном
6
, слитном виде.
1
См. Плутарх. Моралии. Об Исиде и Осирисе / пер. Н.Н. Трухиной // ВДИ. 1977. №3. С. 253-265; №4.
С. 229-249.
2
Стоит упомянуть, однако, что это не единственная точка зрения на фрагментарность египетской
мифологии. Попытки утвердить наличие в Египте нарративных мифов предпринимаются и
в специальных исследованиях (см. напр.: Bains J. Egyptian Myth and Discourse: Myth, Gods, and the Early
Written and Iconographic Records // JNES. Vol. 50. Chicago, 1991. P. 94-95, 102-105), и в исследованиях
конкретных памятников, напр., Текстов пирамид (см.: Allen J.P. The Cosmology of the Pyramid Texts //
Religion and Philosophy in Ancient Egypt / YES . Vol. 3. New Haven, 1989. P. 1-28). Полем возможного
существования «развитой мифологии» утверждается устная традиция.
3
Ср. Мерло-Понти М. Видимое и невидимое. Мн., 2006. С.357, 359.
4
Ассман Я
.
Египет. Теология и благочестие ранней цивилизации. М., 1999. С.169, 175-176.
О двойственной (изобразительной и текстовой) природе языка египетской культуры в целом см.:
Большаков А.О., Сущевский А.Г. Образ и письменность в восприятии древнего египтянина // ВДИ. 2003.
№1. С. 45-59; а также продолжающая эту проблематику статья: Большаков А.О. Изображение и текст:
два языка древнеегипетской культуры // ВДИ. 2003. №3. С. 3-20.
5
Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 2001. С.214.
6
Инкорпорация – in corpus, «включение в одно тело, в один корпус» – здесь действительно может
пониматься вполне
телесно
, зримо: так, согласно мемфисской космологии, «Его (т.е. Птаха. – Е.К.)
Девятка богов пред ним в виде зубов и губ. Это – семя и руки Атума, ибо возникла Девятка богов Атума
через его семя и его пальцы, Девятка же богов (Птаха) – это зубы и губы в этих устах, называвших имена
всех вещей и из которых вышли Шу и Тефнут» (Мемфисский богословский трактат, цит. по:
Матье М.Э.
Избранные труды по мифологии и идеологии Древнего Египта. М., 1996), пантеон богов, развертка
единого имени в сообщество богов совершается тем не менее в одном теле. Необходимо, впрочем,
отметить, что возможна и «социальная» экспликация магического имени египетского божества –
в сообщество богов, связанных между собой, например, отношениями родства.