35 / 128
33
подобной синергетической трактовки речи
египетской
. Живому
непосредственному говорению (или, например, чтению) всегда
необходимо соответствует ряд зрительных образов, как правило,
затемняемый, неприметный. Эти образы могут быть вполне
бессмысленны, иногда это просто какие-то размытые пятна, возникающие
перед глазами, но они присутствуют практически всегда, даже если мы
просто произносим звуки, не образующие слов, причем возникающие
образы могут не иметь ничего общего с находящимся перед глазами.
Уставившись в одну точку, сосредоточившись на внутреннем монологе,
мы можем не замечать происходящего прямо перед лицом, оно
перекрывается, заволакивается слоем образов, к которым мы, однако,
редко присматриваемся. Что мы увидим, если решимся присмотреться
к ним? Кажется, наш язык не связан с тем, чтобы вносить ясность и
порядок в этот образный фон. Пятьдесят лет назад М. Хайдеггер
с тревогой указывал на то, что «речь становится информацией» и человек
теряет естественный язык, конформируясь в «технически-исчисляющее
существо»
1
. Речь-информация противоположна сказу, она экономит время,
торопится и ничего не видит, ничего не сказывает. Нужно признать,
однако, что быть информацией – не предел речи
2
.
1.1.3. Темпоральная грамматика египетского языка.
Не вдаваясь
в подробности, отметим далее, что в целом
3
все вышеизложенное находит
соответствие в обнаруживаемой
нами
грамматике египетского языка,
номинативного
«по
преимуществу
(если
не
целиком)»
4
(т.е. «именующего» – с преобладанием имен существительных; речь не
о той номинативной конструкции пропозиции, логическую структуру
1
Хайдеггер М. Путь к языку // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. СПб., 2007. С.375.
2
См. по этому вопросу также интересное размышление Ф.Г. Юнгера, высказанное в связи
с критическими замечаниями «по поводу «Сочинений» Людвига Витгенштейна»: «Буквенное письмо
было изобретено именно для того, чтобы устранить из изображаемого все существенное. Поразительным
в этом изобретении является не только то, что оно на месте многочисленных образов (образных знаков)
ставит несколько фонетических знаков, а, прежде всего, осознание того факта, что слово ничего
не изображает. Слово, предложение, язык не являются изображениями (зримыми образами) того, что в
них высказывается». (Юнгер Ф.Г. Язык и мышление. СПб., 2005. С.166). Отсюда следует, однако, что
без-образный язык и письменность именно изобретение, которому должна была предшествовать
продолжительная история описываемого нами языка. В любом случае обозначенная нами проблема
остается открытой.
3
В данном случае мы и пытались бегло наметить
целое
египетского языка. Одно из оснований
для подобного шага имеется в том, что сосредоточение в первую очередь на смысловой целости и лишь
потом на элементах языка – главная особенность восприятия египтянами языковых явлений
(См. Петровский Н.С. Представления древних египтян о языковых явлениях // История лингвистических
учений. Т. 1. Древний Мир. Л., 1980. С. 11 и далее).
4
Чегодаев М.А. Древний Египет: язык и культура // Древний Восток: общность и своеобразие
культурных традиций. М., 2001. С. 36.