37 / 110
35
беспокоил отрыв русской интеллигенции от народа, жизнь которого
представлялась ему могучей, но неразгаданной и тревожащей, а образом,
помогающим художественно-ярко, реалистически-колоритно и в то же
время символично выразить эту тревогу, стал в произведении образ
великой русской реки.
В рассказе «Росстани», написанном в том же 1913 г., – тоже во
внефабульной сфере подтекстово-ассоциативно проводятся главные
авторские идеи, помогающие глубже оттенить сюжетную коллизию. И
здесь, хотя и скромную, но очень концептуально-важную роль играет
упоминание о тихой речке Соловьихе в деревне Ключевой.
Самое
название деревни связано с представлением о речке, – в рассказе
лейтмотивно говорится о «ключиках», которыми она богата: «Бежала вода
по камушкам, журчали неугомонные ключики…» [5]. А представления о
ключевой воде издревле были в народе ассоциированы с понятием «живой
воды». Недаром в экспозиции рассказа, где речь шла о принятии Данилой
Степановичем решения ехать на родину, указывается, что в Москве «вода
плохая» [5, c.177].
Стоит отметить, что, по сравнению с «Волчьим перекатом» здесь –
другая интонация. Рассказ Шмелева в своем богатом неореалистическом
синтезе доминирующим являет
идиллическое начало
. Название «Росстани»
вполне можно воспринять не только в непосредственной соотнесенности с
жизненным финалом главного героя, а как преддверие большой
шмелевской темы –
расставания с ушедшей, тогда еще – с уходящей
Россией.
И в этом плане тоже можно говорить о нем как о
рассказе-
предупреждении
.
Если старый подрядчик обрел в конце своего жизненного героя
счастье возвращения к гармоническому образу жизни на родной земле,
среди родных людей, родной природы, то опасность разрыва таких
благотворных начал подстерегает его потомков. Шмелев проводит эту
тему «с помощью» образа тихой речки. Так, после похорон Данилы
Степаныча его внуки Паша и Сережа «прошли по затихшей деревне к
речке. Послушали… Темно стоял
незнаемый
Медвежий враг, и все здесь
было для Сережи и Паши
безымянно и пусто, ничего не держало в себе для
них
» [5, c.329]. И глубоко символична такая сцена:
– Смотрите, как эхо здесь: кто ты-ы?!
И
ответил овраг глухо
:…кто ты-ы?!