39 / 110
37
посвященным эпохе его замоскворецкого детства, сакрализованно
представлена Москва-река. Всего лишь в нескольких эпизодах предстает
она, но яркость и подекстово-ассоциативная символичность этих страниц
очень многое проясняют в авторской концепции национального бытия.
Так, в «Лете Господнем» юмором отмечен рассказ о привычке старой
лошади по кличке Кривая непременно останавливаться на середине
Большого каменного моста через Москва-реку: оказывается, узнает
мальчик, это его прабабушка Устинья так велела, чтобы на Кремль
полюбоваться. Старик Горкин говорит об этом с одобрением: «
Поглядим и
мы.
Высота-то кака, всю оттоль Москву видать. Я те на Пасхе свожу, дам
все понятие…все соборы покажу, и Честное древо, и Христов гвоздь, все
будешь разуметь. И на колокольню свожу…
Самое наше святое место,
святыня самая
» [7, с.71]. В шмелевском тексте, как видно, проводится
мысль о существовавшей в России органичности непрерываемой
православной традиции. Маленький герой этих повестей оказывается
в сакральном эпицентре русской государственности, и этого ему не забыть
никогда.
В «Богомолье», поэтично воспроизводящем впечатления от первого,
еще детского паломничества в Троице-Сергиеву Лавру, именно с Москвы-
реки, показывает автор, и начинается этот путь. Река издревле
воспринималась как мифологический образ переправы из мира
профанного в мир сакральный. Однако у Шмелева нет резкого
противопоставления этих миров: «русскiй мiръ» в его бытовом измерении
оказывается пропитанным сакральным началом, –
здесь нет быта, а есть
бытие,
– подобно тому, как писал М. Бахтин об идиллии. Поэтому и образ
реки становится органической частью цельного духовного космоса, в
котором все существует в глубоко целесообразной взаимосвязанности.
«Часовня Николая Чудотворца, у Каменного моста, уже открылась,
заходим приложиться, кладем копеечки», – с этого начинается путь
богомольцев [7, c.71]. А дальше – упоминание об остановке лошади
посередине моста, щедрая «позлащенность» увиденной картины: «Налево
– золотистый, легкий, утренний храм Спасителя, в ослепительной золотой
главе: прямо в нее бьет солнце. Направо – высокий Кремль, розовый,
белый с золотцем, молодо озаренный утром < …> И вот – Боровицкие
ворота.
Горкин ведет Кремлем.