63 / 110
61
блеск, и звон – Праздники и Святые, в воздухе надо мной, –
НЕБО
,
коснувшееся меня» [14, c.337. Выделено автором].
Замечательный русский мыслитель С.Н. Дурылин идею созерцания
выразил через антиномию «Россия-Русь», полагая, что истинная Русь –
это
Святая Русь
, которую и должно уметь увидеть. «Из-за России мы
часто не видим
Руси
, – писал он, – но оттого мы не видим по-настоящему и
России. И часто вспоминаешь слова Тютчева о “гордом взоре”, который
оказывается взором не иноплеменным, а своим же, русским, и который
все-таки, как и тот,
Не поймет и не заметит,
Что сквозит и
тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Эта нагота всяческая: и государственная, и социально-политическая,
и бытовая, и психическая, и просто физическая нагота, удручающая в
России, глубокой тоской она ранит нас всех и застит нам то, “
что сквозит
и тайно
светит” ней» [15]. В тяжкие годы революции православный
философ призывал присматриваться к этому «
тайно светящему
» Руси,
ибо, считал он, «если за мятущейся смутой и кипением России не познать
хотя бы на мгновение благодатного Христова покоя и тишины той Руси, –
думаю, тогда не выдержать, не перенести ни этого плача, ни этого мятежа
и смуты» [15, c.297].
Полагаем, И.С. Шмелев был именно таким художником, который,
как показано выше, обладал уникальным даром извлекать
из небытия
это
светящее
начало Святой Руси и посылать его актом своего
творчества в будущее. Значение такого рода творений трудно переоценить
в истории духовной жизни нашего отечества.
В данном параграфе только намечены подступы к изучению
художественного наследия писателя в заявленном аспекте. И. Ильин
говорил, что возраст этой идеи – это возраст России. Очевидна ее
глубокая укорененность в национальной духовно-эстетической
ментальности, и отсюда – неисчислимы связи с различными
проявлениями национальной художественной традиции.
Мы здесь коснулись наиболее эпохально близких типологических
соответствий. Однако глубина и значимость идеи созерцания в русской
ментальности поистине всеохватна и дает основание для осмысления ее
проявления во всей истории русской литературы.