95 / 186
93
исследователь сам оказывается «инфицирован» страданием, от которого
ему уже никогда не избавиться.
Что же представляет собой собственно травма у Фелман? Во-первых,
исследовательница подчеркивает, что в ее основе лежит
повторение
.
Трагический опыт прошлого повторяется в настоящем – свидетель не
только рассказывает свою автобиографию, но проживает (сознательно и
бессознательно) все еще раз. И если, как уже отмечалось, историки
нацелены на осознанные воспоминания, то теория травмы делает акцент на
память бессознательного и кризис ее репрезентации. Носителями этого
кризиса становятся молчание свидетелей, их аффективные действия и
признание неэффективности языка для передачи своего опыта. Материалы
Йельского видеоархива дают массу примеров, когда респонденты с
сомнением спрашивают интервьюера «Вы понимаете?»; начинают
задыхаться, рыдать или просто замолкают; говорят, что не могут выразить
свой опыт и не хотят сводить его к нейтральным выражениям.
Парадигматическим примером этого кризиса может выступать падение в
обморок одного из важнейших свидетелей на процессе Эйхмана – писателя
К-Цетника, который оказался не в состоянии отвечать на вопросы суда
изнутри того места («фабрики смерти» Освенцима), о котором он должен
был говорить
289
. Подобное «свидетельство своим собственным телом»,
оказывающееся вне рамок языка, физически не может быть вписано в
традиционный нарратив и нуждается в новых формах регистрации
(видеоархив свидетельских показаний), равно как и новых форм
осмысления (trauma studies), позволяющих «маленькими шагами
отодвинуть молчание»
290
.
Именно в этом контексте Фелман настаивает на объединении
истории, литературы и терапии в рамках trauma studies, объект
исследования которых не принадлежит только прошлому: «Большая часть
текстов, фильмов и документов, рассматриваемых в этой книге, связана с
исторической травмой второй мировой войны – травмой, которую мы
считаем поворотным моментом нашего времени и которую книга
рассматривает не как событие, заключенное в прошлом, но как историю,
которая еще в сущности не закончена, чьи отзвуки (сознательно или нет)
еще повсеместно присутствуют во всей нашей культуре и чьи
травмирующие последствия
все еще разворачиваются сегодня
289
Felman S.
The Juridical Unconscious: Trials and Traumas in the Twentieth Century,
Harvard University Press, 2002. Р. 149-151.
290
Felman S., Laub D
. Testimony. Р. 219.